Иван положил голову на подушку и закрыл глаза. Голоса убиваемых им людей в голове исчезли. Остался лишь шум ветра, пение птицы, шелест волн и поскрипывание лодки.
— … а вы подумайте. Неделя у вас есть. Кто захочет…
Уже неделю Иван жил в цокольной комнатке, где был вырыт домашний колодец. Днём здесь было прохладно и легко. Ночи он проводил на веранде, а то и вообще — на шезлонге возле пирса. Рецидив болезни проходил. Медленно, но проходил и Маляренко уже потихоньку снова начал интересоваться делами.
Док тоже улыбался, разводил руками и от стопарика теперь не отказывался. Как утверждала народная молва, это был верный признак — больной идёт на поправку.
— Нет. Давай к посёлку. Высадимся, передохнём чуток, поможем туркам устроиться, а уж потом пойдём самолёты разбирать.
Лицо Николая было крайне сосредоточено. Говорил он очень медленно, тщательно подбирая и взвешивая каждое слово.