Он понемногу замедлил бег, а там и вовсе остановился. Вновь заработали инстинкты — правда, при определенном участии человеческого ума…
— Не имею права, ваше величество, — сказал Интагар серьезно. — И никто не имеет — так уж заповедано его величеством Кергиусом Третьим… Он будет говорить только с вами.
Наполовину занесенная снегом Яна, в незнакомом ему зеленом платье с белой вышивкой, лежала на спине, нелепо разбросав руки, широко раскрытыми глазами смотря в небо. Лицо с застывшей на нем судорогой страха казалось восковым, глаза заволокла тонюсенькая пленка льда, быть может, замерзшие слезы. Золотистые пряди волос застыли скопищем нелепых сосулек, припорошенные снегом. Не в силах верить тому, что видит, Сварог осторожно протянул руку, коснулся одной из прядей — и она сломалась у него под пальцами, как сухая веточка. Сделав над собой нешуточное усилие, он приложил ладонь к щеке девушки — казалось, касался куска гладкого, промерзшего насквозь дерева.
— Курс прежний, скорость прежняя, — почти крикнул он. — В самый последний момент — маневр расхождения, вверх или вниз, судя по их курсу… Все понятно?
Морщась от распространяемых ведром ядреных ароматов, Сварог придвинул ногой служивший столом ящик и без колебаний на него уселся — другой мебели все равно не было.
— Так же не полагается, — едва выговорил он. — Ты себя так никогда не вела, Белоснежка… Всегда вы были бестелесные, неощутимые, словесно порой доставали так, что и сказать невозможно, но бить никогда не били… Ты как настоящий…