Яна, приподнявшись на локте, разглядывала его с непонятным выражением, совершенно спокойная на вид, словно бы и не рассерженная. Приличия ради следовало бы отвернуться — ее наполовину расшнурованный корсет, собственно, ничего уже не скрывал, а юбка скомкана так, что о том самом пресловутом рубеже приличия приходится забыть начисто — но он стоял истуканом, не отводя взгляда, в каком-то дурацком оцепенении.