— У него слюнки текут, — сказала женщина. — Этак весь на слюну изойдет. Голодный.
Сразу можно сказать, что предназначалась эта посудина для человека с определенными средствами: если крестьянин, то, безусловно, зажиточный, если гильдейский мастеровой или градский обыватель — то не знающий нужды. Да и для дворянина средней руки ничуть не унизительно держать такой горшок в кладовой: ничуть не похож на дешевейшую посуду для бедняков, необожженную порой, кособокую. Изготовлен очень старательно, формы ласкают глаз, горшок покрыт светло-коричневой глазурью, широкое горло украшено орнаментом в три краски, а на боку, опять-таки тремя красками, изображены цветущие яблоневые ветви. Очень качественная подглазурная роспись — как это назвал один из консультантов (у Интагара их было немало, на все случаи жизни). В лавке или на ярмарке такой, как заверил тот же консультант, стоит не меньше семи-восьми медных сестерциев, беднота такие деньги на утварь тратить не будет — ей сойдет и товар ценой в пару грошей… Вот только где его сделали, установить так и не удалось — на донышке обнаружилось выдавленное клеймо мастера, но безусловно, как заверил, пожимая плечами консультант, не столичное — а провинциальных мастеров слишком много, чтобы вот так, с ходу назвать имя или хотя бы местность. Если начальство желает копать глубоко, он должен предупредить, что понадобится не одна неделя — пока изображение клейма получат начальники полиции провинций, пока они станут перебирать многие десятки зарегистрированных на доверенной им территории клейм…
— Интересные дела, — сказал Сварог, не зная, что и думать. — Я о таком что-то и не слышал даже…
— Интагар, я уже привык, что вы знаете все на свете, — сказал Сварог. — Не подскажете, что это за хлыщ? Хотя, если это лар, вы знать его не можете, понятно… Или?
Обошлось. Так, кривая улочка, состоящая из одних заборов, круглый каменный колодец, заброшенная рощица из вязов, канава…
Сварог посмотрел на небо. Оно было пустым — а ведь следовало бы ожидать, что там станет мельтешить куча драккаров, брагантов и виман, как тогда, после гибели Кракена…