— Выделять тебе будем каждый месяц по пятнадцать рублей, — Подхватила Степанида Фёдоровна, — это более чем достаточно одному молодому человеку, не имеющему семьи.
В Лавре Бога не увидал! Што я тогда, не православный теперь?! По всему выходило, што так, а может и вовсе — нехристь какой, раз в храмах Бога не нахожу, а в лесу вижу.
Расступились цыганки, повели своими юбками цветастыми, звякнули монистами пудовыми, да и вышел парень — молодой, да сразу видно — вертлявый, ну чисто кубарь! Поклонился слегка, но так насмешливо и ёрнически, што у меня ажно кровь закипела! И не придерёшся вроде, а ясно — насмешничает!
— Можь и не обвела, — Вступается вторая, можь оно само так вышло!
— Садись уже! — Толкает меня нервничающий Милюта-Ямпольский к столу.
В первой комнате, значица, людёв принимают. Этих… клиентов! Стол ещё стоит большой, и на ём вечно размалёванная мелом ткань. Болванов несколько деревянных, на их одёжку вешают, примеряючи. Сейчас никого, потому-то и запустили. А то шалишь!