— Тридцать, Бредли! Тридцать к одному, вы потеряли чувство реальности, ставлю двести.
— Ладно, — Эркин ещё раз оглядел стоянку. — Давай быстрее. Огонька седлай. Два пробега, а завтра пасти.
— Совсем раздеваться не надо? — попытался пошутить Джонатан. — Уже легче.
— Точно. Сколько мок, а мышцы, — он похлопал себя по бедру, — ни разу не сводило.
— А ну, валите все отсюдова! Молли, собери им ихнее. Ишь налопались, себя не помнят.
Уходя от Спайза, Рассел свернул совсем в другой, ненужный ему проулок и какое-то время шёл, не глядя по сторонам, наугад. Улица становилась всё пустыннее, а дома беднее. Кварталы белой бедноты, "условных" и "недоказанных", где ничего нет, кроме стремления защитить свою белизну. Иногда Расселу бывало их жалко, такими трогательно неумелыми были их старания казаться настоящими джентльменами и леди, чаще их потуги вызывали у него брезгливость. Но сейчас эти тихие пустынные улицы были ему даже приятны.