— Н-но, родимые! — Прикрикнул кто-то невидимый и повозка тронулась. Каждый поворот её колёс отдавался болью в голове и ноге, и я снова впал в беспамятство.
Пономарёнок прилёг, и я повторил вслед за ним. Несколько томительных секунд, и вот наконец вспышка! Кровельное железо проедено почти тотчас, на балку потребовалось побольше десятка секунд, а на вроде как потолочную доску упал уже обычный почти огонь, евший её чуть не полминуты.
Он сально улыбнулся и погладил меня по колену.
— Много тут таких, — Привычно отозвался мальчишка, но задумался, — Да ну, быть таково не может! А вдруг? Конёк и етот… тоже вроде костромской, да и… жди!
— Да? — Я вцепился в книгу так, што руки мало не побелели, и впился глазами в лицо Живинского, но тот явно не шутит, — тогда…
— Помилуйте, дяденька! Как я при взрослых, купцах степенных, пить буду?!