Вежливо стучу, вхожу в приоткрытую лейтенантом дверь, благодарно ему кивнув, спасибо, мол, парень. Представляюсь. Хозяин кабинета, моложавый мужик с отличном костюме и идеальным пробором в волосах, встает из-за стола мне навстречу, протягивает руку, представляется в ответ. Угу, заместитель начальника Управления контрразведки Службы безопасности, ажно целый генерал-майор. Молод, на мой взгляд, для беспросветного погона с шитой звездой, но это уж не мне решать. Руку пожимаю, я не гордый, да и не испытываю я к этому генералу негативных эмоций, равно как и они все к нам их не испытывали, когда весь наш отряд практически на верную смерть отправляли. Стратеги, мля!
Армеец скривился, словно от зубной боли. Валерий Степанович Ходаков. Только этого не хватало! Вот уж кто совершенно непонятно что делал в армии. С таким складом характера детским садом руководить нужно, а не генеральские погоны носить. Неплохой в общем-то, мягкий человек, но как офицер — полный ноль, слишком нерешительный и поддающийся влиянию. Не будь у Ходакова столь могущественного папы, а чуть позже — не менее могущественного тестя, так и завис бы он на уровне капитана-майора и тихо спился бы в каком-нибудь медвежьем углу, куда его, как совершенно неперспективного, наверняка загнали бы. Но — судьба играет человеком…
Или это не Киплинг? Нет, по-моему, все-таки Киплинг — «Отпуска нет на войне». Ай, да какая на фиг разница! Главное — явно знал мужик, о чем писал. Чего-чего, а пылищи тут — мама дорогая. Просто невозможно описать творящееся вокруг нашей колонны. Густая, почти непрозрачная взвесь облаком висит вокруг наших машин. Она куда мельче, чем песок в хороших песочных часах, и потому проникает повсюду: под одежду защитные штурмовые очки, попавшие сюда вместе со мной из прошлого, сквозь темах. Она дерет глаза, забивает носоглотку и скрипит на зубах. Я боюсь себе представить, во что превратилось бы наше оружие, если бы не своевременный совет Шрайнера и его подчиненных сделать для него чехлы из плотной ткани. И ведь если бы проблемой была только пыль! Пунктом номер два в списке выпавших на нашу долю испытаний идет жара. Солнце жарит немилосердно, на небе — ни единого облачка. Нечаянно коснувшись металла можно запросто заработать ожог. Поначалу, пока в организме еще были излишки влаги, я сильно потел. Сейчас уже просто нечем, но зато одежду на спине, груди и в подмышках будто зацементировали, того и гляди эта корка на ткани от неосторожного движения трещинами пойдет и осыпаться начнет. А еще нас всех мучает жажда. Нет, не так. ЖАЖДА. Вот, уже немножко больше на правду похоже, но все равно не то. Я еще со времен армейской срочной службы прекрасно помню, как нас учили, что пить в таких условиях нужно как можно меньше. Потому что все выпитое выйдет с потом уже через пару минут и станет только хуже. Что лучше прополаскивать рот небольшими порциями воды. Угу, попробуйте прополоскать водой рот, когда он забит песком. Вряд ли вам понравится от щеки к щеке теплую жидкую грязь перекатывать. Кроме того, висящая в воздухе пылища мгновенно набивается во флягу, стоит тебе только отвинтить крышку. И вся вода в ней тоже мгновенно превращается в грязь. Остается только одно — терпеть. Но это настоящая пытка. Да уж, планируя это безумие, я даже не представлял себе, насколько мы все на самом деле станем похожи на тех, кого будем изображать: покрытые слоем пыли, толщиной едва не в два пальца, фигуры, растрескавшиеся губы, воспаленные, красные глаза. Да и психологический настрой — полностью соответствует внешнему виду. Думаю, отчаявшиеся и отчаянные беглецы-дезертиры из нас выйдут очень убедительные.
— Но, один черт, в пределах, — не шибко вежливо обрываю его ворчание. — Не зарывайся, ладно?
Едва за напарником закрывается дверь, сразу перехожу на деловой тон.
— Большой? — у меня вырывается нервный смешок. — Да это не задание, а просто билет в один конец какой-то!