Зверь у корней поднялся, и сразу же те твари, что не торопясь бежали следом за путниками, торжествующе завыли. Нет, они не прибавили ходу, но они дали знать своему вожаку, что добыча захвачена, что она движется к пиршественному столу и что они, верные слуги вожака, будут почтительно внимать его насыщению или забаве, надеясь на щедрые остатки от трапезы. Лук похолодел. Нет, он представлял, что впереди их ждет что-то ужасное, но надеялся, что испытание будет ему по силам. Зверь, который приподнялся над путаницей корней, не оставлял ему надежды. Ростом он был с крупную лошадь и соединял в себе отвратительным образом черты огромной кошки и собаки. Нет, он ничем не напоминал гепардов, которые в изобилии водились в жарких степях западнее Туварсы. В нем все было наоборот. Лапы ужасного создания были кошачьими, и туловище было кошачьим, гибким, но хвост и, самое ужасное, пасть, голова могли принадлежать только самому отвратительному из возможных псов, и никому другому. Зверь стоял к путникам боком, помахивал хвостом и тяжело дышал, вывалив на ряд огромных зубов тяжелый язык. До него оставалось меньше сотни шагов.