Стражников в Хурнае и в самом деле было сверх всякой меры. По двое они стояли на каждом углу и ощупывали взглядами всех, кто проходил мимо. Лук, который все утро провел в стараниях выскоблить подбородок до матовой белизны и ровно наложить краску на брови и ресницы, нарумянить щеки, освоился с легкой походкой кетской красавицы, только пройдя чуть ли не треть города, зато затем вполне оценил и тонкие сапожки, и возможность укрыться от задорной усмешки стражника за поднятым концом платка. Одно только доставляло неудобства: надеть платье на голое тело Лук не решился и теперь страдал от жары в портах и рубахе, которая к тому же была утяжелена изготовленной из тряпья грудью. Но на западном холме Лук даже позволил себе озорство: подошел к дородному, страдающему от жары в кольчужнице стражнику и игривым шепотом спросил дорогу к холму, на котором можно посмотреть на окаменевшую бабу. Стражник приосанился, расправил плечи и с бравой усмешкой сообщил, что на бабу можно посмотреть с последнего перекрестка на этой улице, смельчаки и поближе подходят, но он бы не советовал. Да и нет там ничего интересного, баба как баба, только здоровая уж очень, сидит прямо на черной лошади, которая тоже закаменела, — как легла под бабой на холме, так и закаменела. Не шевелится, нет, иногда, раз или два в день, медленно открывает и закрывает глаза, и все. Лук поблагодарил вояку и послушно засеменил в указанном направлении, тем более что любопытных вроде него толпилось на том самом перекрестке не меньше десятка.