— Не надо на солнце, — прошептал Лук. — Задерни окна. Впрочем, о чем я говорю, легче глаза закрыть. Сакува я или не Сакува?
Он столкнулся с Харавой в дверях. Лекарь копался в замке, собираясь отправляться восвояси, но, увидев бегущего Тарпа и кровь на его пальцах, тут же принялся крутить ключ в обратную сторону.
— Это ворожба на меня? — спросил Лук, оглядывая странный рисунок: в одной большой окружности таились двенадцать кругов поменьше, каждый из которых пересекался линией, сходящейся с другими под трупом девушки.
Квен закрыл глаза. Неделю уж как отбыл в Ак Тарп, а вестей от него все еще не было. Впрочем, до Ака путь неблизкий, что через развалины Араи, что через Зену — все одно больше тысячи лиг. Однако с ярлыком на сменных лошадей должен уже был добраться. Да и прибудет туда Тарп, сразу не откликнется, осмотреться нужно, разобраться, что к чему. Да и известия передавать через башни надо с умом, хотя Тарп сумеет. Это не Далугаеш. Понятно, что и у Далугаеша рука с мечом не дрогнет, так Тарп и голоса не повысит, и не моргнет лишний раз, и обдумает все не раз. И не предаст.
— Это не тот холод, глупец, — проговорил сиун. — Это холод опасности. Пора бы уже различать то, что чувствует твое тело, и то, что ощущает твой дух. Воины Хаппараиджи идут по твоему следу. Они уже достигли того места, где ты убил седлового зверя. Их десять. Хозяин леса идет за нами. Как видишь, он задержался на этом берегу Хапы только ради тебя. Точнее, ради ножа, который в твоей сумке.
— Огниво не забыл? — спросил он, когда Лук вылез на доски мостков.