Пауза была долгой. Тарп сначала смотрел на Лука, затем перевел взгляд на Хараву, наконец потрогал рукоять меча, криво усмехнулся.
— Он никого не выдал, — отрезал Лук. — Слушай внимательно. Сейчас ты сделаешь то, что я написал в записке.
— А что же стало с тем мужиком, который с лошадью разговаривал? — спросил Лук. — Ну к нему еще смотритель зенский подошел… Я что-то прослушал.
— Не знаю, — напряг тот скулы. — Тут речка бурная, по ней местные мужики лес сплавляют почти из-под Намеши. На речке мост. За мостом большое село. Надеюсь, что староста того села умнее этого, но Хантежиджа раскидывает ворожбу всегда в деревне. Если не в этой, так в той.
— Я бы тоже бросил, — с грустью встряхнул ничем не зазвеневшие порты Хап.
Данкуй гнал лошадь на север. Привычной улыбки на его губах не было. За ним держалась четверка его теней. За ночь, меняя лошадей, они успели отмерить половину пути от Хурная до Дубков. Молнии Данкуй видеть не мог, услышать гром тоже, но, когда чистое, ясное, чуть красноватое небо вдруг начало багроветь и чернеть, он поднял руку вверх. В то же мгновение четверка рассыпалась в стороны, свернув на луговины, на лесные проселки. На дороге остался один Данкуй. Он по-прежнему держал путь на север.