— Ну! — Не выдерживает один из супротивников.
— А! Штосс мечут в квартире — разошлись, дьяволы! Бушь?
— Ну-ну, — Прикащик неожиданно ловко перехватил меня и впихнул в возок, где сидели другие дети, тут же усевшись сам, — Трогай!
Всё едино, окружающая красотища разом будто поблёкла, отчего стало вдруг обидно.
— Такой сладкоголосый-то, — Упоённо рассказывала взопревшая от долгой ходьбы Прасковья Леонидовна, поминутно утирая красное потное лицо концом цветастого плата, — ну чисто соловей! Молоденький совсем батюшка, а глаза такие умственные — сразу видно, святой жизни человек и мудёр! Я опосля службы подошла на исповедь, так веришь ли, такая чистая-чистая таперича, будто душенька в бане побывала!
— Вы правы, Аркадий Алексеевич, — Настроение портится, — Ох, как вы правы!