– Записал, – сказал Татарский. – Что это значит?
– А это? – спросил он, указывая на соседний лист бумаги с текстом и печатью.
Уборная была даже грязнее, чем остальная часть пивной. Глядя на стену в геологических потеках, поднимавшуюся над писсуаром, Татарский заметил треугольный кусок отслоившейся штукатурки, удивительно похожий по форме на бриллиантовое ожерелье с фотографии, висевшей в туалете у Ханина. При первом взгляде на это образование жалость к бывшему начальнику, заполнившая душу Татарского, алхимически трансформировалась в заказанный Сашей Бло слоган.
– Пеже позесьон? – Тот поглядел на циферблат. – Да, действительно. Не знаю, сколько стоят.
– Простите, – сказал Татарский, – я здесь сидел.
– Не надо только становиться в позу, – поморщился Ханин.