– Может, знаешь, был такой писатель американский – Харольд Роббинс? – спросил он, пряча бутылку.
– Меня, значит, за хомячка держат, – сказал он задумчиво.
Встав, Азадовский заслонил собой часть экрана.
– This game has no name. It will never be the same.
– Не бойся, – сказал Гиреев, – коричневых тут нет.
– Да вот его и считаем, – сказал Морковин и кивнул на телевизор. – И всех остальных тоже. Трехмерка.