— Ты руками не особенно размахивай, — сказал он, правда, уже не так резко, как вначале.
Из глубокого сна меня выдернуло неприятное чувство, что мы стоим, — я поняла это, еще до конца не проснувшись и не открывая глаз; ощущение было точно такое же, как бывает в спальном вагоне поезда, застрявшем вдруг посреди ночи на какой-нибудь маленькой сортировочной станции, когда тело, привыкшее к движению, покачиванию и железному лязгу, вдруг реагирует на внезапную тишину и неподвижность. Вначале мне показалось, что, пока я спала, все решили просто остановиться на обочине в каком-нибудь тихом месте, чтобы отдохнуть, и я почти уже заснула снова, как вдруг резко выпрямилась на сиденье и широко открыла глаза — что-то было не так. Кроме меня, в машине не было никого — водительское место пустовало, и даже пса на заднем сиденье не было.
— Вы простите, мы слегка на взводе, этот чертов мост — мы сто километров без остановки мчались, пока вас по рации не услышали.
— Наша главная задача, — сказал Андрей неожиданно тихим голосом, глядя себе под ноги, — это найти еще топлива. Мы же на Всеволожск ехали с Наташкой, у меня всего треть бака осталась, и прицеп этот тяжеленный, я с такой загрузкой даже до Кириллова не дотяну. Может, отольете мне немного из запасов?
— Да он же вернется сейчас, через несколько минут, — сказала я безнадежно, — как только сообразит, зачем ты его отослала, он же слышал этот грохот наверняка, вся деревня, наверное, слышала…
— У меня треть бака осталась. Скоро Валдай, до Чудова километров двести, я бы здесь дозаправился — пока не выскочим на мурманскую трассу, другой возможности может и не быть.