— Такого не случилось бы никогда, — спокойно ответил Аллиарий. — Мы бы не допустили этого. Но мы допустили, чтобы Маленький Народ принял этот запрет. В конце концов, никогда до Великой Войны и никогда после гномы не враждовали с людьми. Мы сами потребовали от них, чтобы они сражались на нашей стороне в той войне. И у гномов не было выбора… На Маленьком Народе нет вины, рыцарь.
— Суд Ордена состоится, как только ты, сэр Кай, сможешь ходить без чьей-либо помощи.
И вдруг в вое этом, полном отчаяния и мольбы, появилось что-то еще, какое-то удивление, заставившее многих задрать головы. Посмотрел вверх и Ризик.
И вот к вечеру того дня, когда королевские войска под предводительством его сиятельства гвардейского генерала Гаера сокрушили бесчисленные отряды свирепых варваров-горцев, заставив их трусливо бежать и спрятаться за свои укрепления (так было официально объявлено через выживших капитанов и сотников вассальных отрядов войску, которое остановилось в Предгорье, и отрядам, оставшимся в лагере), к вечеру того дня полог шатра вдруг пополз темными пятнами, в которых почти сразу же проклюнулись язычки желтого пламени. Полог сгорел за считаные мгновения полностью, но огонь почему-то дальше не распространился. И из сумерек шатра, откуда резко пахнуло тем тревожным запахом, какой бывает в горах перед сильной грозой, вышагнул его величество король Гаэлона Константин Великий.
— В мире людей он находится в человеческом теле, — ответил Эрл. — Так сказал мне Аллиарий. Здесь он никогда не обретет свою истинную силу.
— Я с отрядом рыцарей выхожу в дозор к полудню завтрашнего дня. Если желаешь, пойдем со мной, брат Кай.