Космач поворачивал висевшее на когтях изуродованное тело, будто с любопытством рассматривая. Затем оторвал зубами еще один изрядный кусок плоти. Поведение этой твари не походило на поведение зверя, стремящегося насытить утробу. Не походило и на поведение человека с извращенным сознанием, наслаждающегося страданиями других. И оттого тварь внушала не просто ужас, а нечто большее, какое-то невыносимое чувство, слепленное из страха, брезгливого отвращения и завораживающей неотвратимой мощи.