— А ты как думал, — пояснил тот. — Сыночка-то его, сэра Томаса, одним из первых с поля боя вытащили. Конь его споткнулся, сэр Томас и рухни вниз. А там самая толкотня и началась… Я слыхал, доспехи потоптанные с его сиятельства два кузнеца сдирали, умаялись. Чтобы достать из доспехов сэра Томаса. Ну… то, что от него осталось то есть…
— Состарился? — пробормотал Кай. — Но ты же сказал, что тебе не было и тридцати…
В центре площадки громоздился большой, не разожженный еще костер. Несколько десятков мертвых тел, полуголых и окровавленных, были сложены друга на друга. Корявые древесные сучья, негодные обломки копий и топорищ стали возвышением, на котором упокоились мертвецы. Ратники-горцы с факелами в руках обернулись к пришельцам — все как один. Хозяева горных замков, стоявшие вперемежку с простыми воинами, взглянули в лицо своему предводителю. Барон Трагган — он стоял ближе всех к Эрлу — держал в руках кувшин, наполненный, судя по резкому запаху, горючей смолой, которую приготовили в немалом количестве, чтобы, поджигая, сбрасывать на головы подобравшихся близко врагов. Рядом с Трагганом на большом валуне стоял граф Боргард. Появление Эрла и Бранада застало графа в тот момент, когда он присел на корточки, вероятно, чтобы принять от Траггана кувшин. На том же валуне помещался один из ратников Боргарда, державший факел.
Он решительно пошел дальше, дав себе слово больше не оборачиваться. Но что-то снова засверкало на границе поля зрения так явственно, что Наран не удержался. На этот раз он оборачивался медленно, стараясь не терять из виду странные отблески. А когда обернулся, разинул рот и упал на задницу.
— Тебе понятен приговор Суда, сэр Кай? — спросил Скар.
— А зачем тебе что-то объяснять? — в свою очередь удивился эльф. — Ведь принимаешь решения — ты. И они знают это. У вас, людей, так устроено общество: кто-то принимает решения, а кто-то ждет, пока решение будет принято.