— Да, господин вахмистр, именно это вы говорили, перед тем как идти на двор блевать, а ещё кричали: «Бабушка, суньте мне палец в глотку!»
— Точь-в-точь такой же заморыш, — рассказывал он Швейку. — Ну, я это потихоньку подкрался сзади, сшиб с него фуражку и говорю: «Здорово, Франта!» А этот идиотина как начал свистеть! Ну, патруль и отвёл меня. Возможно, — предположил вольноопределяющийся, — ему при этом раза два и попало по шее, но, по-моему, это дела не меняет, потому что тут ошибка явная. Он сам признаёт, что я сказал: «Здорово, Франта!» — а его зовут Антоном. Дело ясное, но мне может повредить то, что я сбежал из госпиталя, а если вскроется дело с «книгой больных»…
— Чтобы духу вашего не было! Чтобы я вас здесь больше не видел!
— Никак нет, господин лейтенант, у нас их целая дюжина.
Банки кофейных и молочных консервов поручика Лукаша были уже наполовину пусты, Балоун отхлёбывал кофе прямо из котелка, заедая сгущённым молоком — он черпал его ложечкой прямо из банки, чтобы сдобрить кофе.
— Wenn man иду drei Minuten weg, da hört man nichts anderes als: «По-цешски, цехи» 60.