Поручик во сне перевернулся на другой бок, пробормотал: «Три дня ареста!» — и заснул опять.
— Так точно, уже лезу, господин обер-лейтенант.
— Пшёл отсюда, негодяй! Мы с тобой ещё поговорим!
В то время как они после каждого глотка проклинали предприимчивого еврея, Швейк сидел в канцелярии батальона, где не было никого, кроме вольноопределяющегося Марека. Марек воспользовался задержкой батальона у Золтанца, чтобы впрок описать несколько победоносных битв, которые, по всей вероятности, совершатся в будущем.
Эта несчастная корова, если можно так назвать сие редкое явление природы, надолго запомнилась всем, и можно почти с уверенностью сказать, что, если бы перед сражением у Сокаля командиры напомнили солдатам о лисковецкой корове, вся одиннадцатая рота со страшным рёвом и яростью бросилась бы на неприятеля в штыки.
— Вот видишь, — сказал Швейк вольноопределяющемуся, — я опять здесь.