— Зеркала, — ответил тот, не поднимая глаз.
Ника Самофракийская не знала ничего о морали. Ее не терзали никакие проблемы. Она не испытывала бурь, бушующих в крови. Она знала лишь победу или поражение, не видя между ними почти никакой разницы. Она не обольщала, она манила. Она не реяла, она беспечно парила. У нее не было никаких тайн, и все же она волновала куда сильнее, чем Венера, прикрывавшая свой стыд, чтобы возбудить желание. Она была сродни птицам и кораблям — ветру, волнам, горизонту. У нее не было отчизны.
— Могла бы и встать, — заявил парень. — Чего разлеживаться? Давно уже поправилась. Работать не работает, а денежки летят.
— Хотите переменить декорации? — спросил Равик.
— Вы забываете, где находитесь! — И тут же внимательно осмотрел ладонь.
— Я ничего не забываю, ни одного лица, ни одной встречи. Не могу себе этого позволить. Профессия!