— Коктейль с шампанским угодно? — тут же деловито осведомился он, хотя его все еще одолевала дремота.
— Понимаю, — сказал Хааке. — Вы натурализовавшийся немец? А родились вы здесь?
Люсьенна ответила не сразу, лицо ее залилось краской.
Он открыл окно. Над городом стоял хмурый полдень. На крышах чирикали воробьи. Этажом ниже шла перебранка. Наверно, супруги Гольдберг. Муж, оптовый хлеботорговец из Бреслау, был на двадцать лет старше жены. Она жила с эмигрантом Визенхофом, полагая, что никто об этом не знает. В действительности этого не знал только один человек — сам Гольдберг.
— Как будто да. Только не до конца сгибается. — Альварес улыбнулся. — Во всяком случае, переход через Пиренеи она выдержала. Гонсалес погиб.
— Ты, наверно, не обратил на него внимания. Но я, конечно, не сказала, что в тот вечер ты забежал к нам на минутку.