Появились мальчишки-газетчики с вечерними выпусками. Морозов купил «Пари суар» и «Энтрансижан», просмотрел заголовки и отложил газеты в сторону.
В дверях появилось все то же заросшее черной щетиной лицо.
Она взяла блокнот и написала свое имя. Он взглянул на листок, вырвал его и сунул в карман пальто.
— Сотрудник, давший справку, может и не знать всего. Такими делами занимаются, по крайней мере, пять-шесть человек.
— Опять-таки в двадцатом, — ответил он. — Пусть это самый гнусный, кровавый, растленный, бесцветный, трусливый и грязный век — и все-таки в двадцатом.
— Зашел на минуту. Я его видел, он меня — нет. Потом дожидался его на улице, там нас никто не видел.