В свете крестоформов передо мной открылось зрелище, сошедшее с полотен Иеронима Босха. Я смотрел, не отрываясь, на бесконечный коридор, бесконечный, но не пустой… о нет, не пустой.
Мейна Гладстон вышла из портала и оказалась в лазарете Дома Правительства. Врачи проводили ее в палату реанимационного отделения, где лежал Поль Дюре.
– Где находится это место? – вновь спросил Кассад, словно не слышал, что сказала Монета. – Что это такое? – Внезапно на глаза ему навернулись беспричинные слезы. Будто, завернув за угол в чужом городе, он очутился дома, в Фарсиде: давно умершая мать машет из дверей; забытые друзья зовут играть в вышибалы.
– Я все еще не уверен, что стоит разделяться, – сказал Консул, потирая подбородок. Было очень жарко, и пот ручейками стекал по его небритым щекам.
– Слишком далеко, – хмурится Консул. – Давайте расположимся в какой-нибудь Гробнице.
Остальные видели новоиспеченного губернатора Гипериона лишь мельком, вскоре после прилета; Ламии показалось, что Тео Лейн – слишком мелкая сошка для тех больших событий, в которых ему выпало участвовать.