– Не совсем так, – возразила Гладстон. – Отец Хойт хотел умереть.
– Тео, как это ты сам вырвался сюда? У тебя там, в Китсе, наверное, светопреставление.
– Учитывая беспорядки, их трудно осуждать. – Я остановился перед скамьей. Поблизости не было ни телохранителей, ни мониторов, но я знал: одно угрожающее движение в сторону Гладстон, и я очнусь в изоляторе службы безопасности.
– Как вам понравилась моя речь, господин Никто?
Тео, допив свое виски, осторожно поставил стакан на стол. В зеленых глазах бывшего генерал-губернатора застыло какое-то неживое спокойствие.
– Это факт. – Она взглянула на свой комлог. – Через десять минут я предстану перед Сенатом, чтобы объявить войну. Расскажите мне о паломниках.