Приход в сознание приветствовал болью во всем теле, сильным головокружением и позывами к рвоте. Моему взору открылась необычная картина — на меня с тревогой и сочувствием смотрели красные, как у альбиносов, глаза…
— Ты вообще кто? Негр небось какой-нибудь? Что у тебя с ушами? Ты за наших или за немцев?
Отрядивши сам себя в первую смену часовым, я принялся скучать в ожидании дальнейших действий командира.
— Что такое, Ганс? Сам отсортировать и перевязать не можешь? Вы мне дадите поспать хоть час?! Или там тяжелые?
Как говорится, тут он меня достал. В мозгу пронеся просто ураган ярости: КАК ЭТОТ ХУМАНС МОЖЕТ СОМНЕВАТЬСЯ В МОИХ СЛОВАХ?
Голос! Чужой голос, немного неуверенным вопросом вдруг прозвучавший в голове старшины, заставивший его побелеть как простыня и схватиться за сердце…