— Так, ну-ка, все дружно представляем себя Ясноцветой Крюк, дочерью Сиятельного с северного приграничья!
— Ты что сказал? — негромко спросила я, чувствуя, как во мне закипает бешеная, почти неподвластная контролю ярость. — Что вы все несете уже два дня? Ты! А ну дай сюда гитару и не смей прикасаться к ней своими лапами! Ты! Да, Драниш, я к тебе обращаюсь! Я не просила тебя спасать Чистомира, ты сам это решил, так что, будь добр, замолчи, и чтобы я больше никогда от тебя не слышала, что ты жалеешь о том, что его спас. Ты! Да, ты, Тиса, Чистомиру недостойна даже сапоги чистить, а туда же, изображаешь, что ты его ненавидишь, только потому, что твой обожаемый капитан когда-то не поступился своими замшелыми принципами и Мирик увел у него невесту. Да, да, Тиса, что ты уставилась? Ты не думала, что я такое знаю? Я знаю, что если бы не Чистомир, то ты бы сейчас служила нянькой у кучи сопливых Волчат. Или стояла бы на страже около спальни, из которой раздавался скрип кровати и стоны. Так что ты должна спасибо ему говорить, а не кривиться! И если вы еще раз посмеете оскорбить Чистомира, то вам не поздоровится. И не надо такое лицо делать, Тиса. Ты еще не знаешь, на что я способна!
— Потому что, — ответил он после паузы, — они опасны для горожан, и мы их всех уничтожили.
— Ты — герой! — серьезно сказала я. — А где, кстати, Ярослав и Тиса, еще не вернулись?
Вскоре из трубы пекарни завился дымок. Я уже знала, что старый Сыч встает рано утром и обязательно завтракает свежими булочками. Почему такие же булочки ему не могли испечь в кухне замка, для меня оставалось загадкой, но то обстоятельство, что его сдобу предпочитает сам старый хозяин, давало моему знакомому пекарю повод отпускать многочисленные шуточки над коллегой из замка.
Мы бежали по улицам с такой скоростью, что в ушах свистел ветер. Чтобы я не отставала и вовремя указывала, куда повернуть, капитан тащил меня за руку, и ощущение это было не из приятных. Мне все время казалось, что вот-вот моя рука вырвется из плечевого сустава и исчезнет вслед за капитаном в темных переулках, а я буду лежать на мостовой и слабо трепыхаться.