В ответ прозвучало несколько неприцельных, но оттого не менее опасных очередей, заставивших Сашку вновь менять позицию. Он ужом прополз по канаве и, аккуратно высунувшись в щель, образованную краем ямы и массивной скамейкой, наблюдал за дырой. В какой-то момент ему даже показалось, что больше не полезут, когда в прорыв кинулись люди. Человек пятьдесят, в камуфляже, бежали, стреляя на ходу по всем подозрительным местам.
Как-то само собой получилось так, что сначала некоторые, а затем все остальные начали просыпаться до подъема и после короткой пробежки заниматься в скверике за казармой. Кто-то разучивал движения ножевого боя с деревянной щепочкой, кто-то, встав парами, занимался спаррингом, а кто-то просто читал, готовясь к очередному зачету, поскольку обычных школьных предметов никто не отменял, только требовали их гораздо строже, чем в нормальной школе. От всех этих премудростей нередко пухла голова, но в группе всегда находился тот, кто внятно и спокойно пояснял все непонятные места.
Иногда мне кажется, что Теруо издевается надо мной. Какая форма может быть у разума?
Дальнейшее изучение странного предмета показало, что это — миниатюрный метатель вот таких серебряных стрелок. Причем — многозарядный. Тюбик можно было разъединить на две половины и запрятать внутрь восемь острых стрелок, которые можно выпулять по одной или даже очередью, если не отпускать камушек-кнопку. Взводился метатель после сборки, для чего надо было несколько раз повернуть части тюбика друг относительно друга. Словно заводишь часы…
— Ну, вот, товарищи. — Он повернулся к шеренге взрослых. — Вот они — ваши подопечные. Птенцы гнезда святого, так сказать.
Пустырь был тихим. В этот час тут уже никого не было, лишь где-то далеко слышался шум машин. Сашка шагал, обнимая Свету, которая все говорила, говорила, говорила… В ее речи было что-то монотонное, усыпляющее, обволакивающее…