Но если мне не надо будет спрашивать, то и ей не придётся использовать руны.
Три мага и регулятор бились в корчах. Но если маги умерли сразу и их тела плясали как марионетки, то регулятор никак не хотел умирать – и упрямо смотрел на меня ненавидящим взглядом Тёмного Властелина. Смотрел, пока его ноги с хрустом ломались в коленях, смотрел, когда оторвалась правая рука, смотрел, когда лопнул левый глаз, и из глазницы полезла серая жижа.
– Я его видела как-то, – Мира сморщилась. – Он разок приходил в Академию. Предлагал выкупить несколько учеников, которых отчислили перед присягой.
– Потом. Зайди. Она сказала, что тебе не придётся ничего спрашивать. Она сама всё скажет.
– Вы, господин волшебник, человек серьёзный, многое повидавший, а смеётесь-то как хорошо, будто ребёнок!
Лакей не стал ни спорить, ни переспрашивать. Кивнул и двинулся к особняку. Я за ним, по выложенной полированным камнем дорожке. Когда мы проходили мимо клумбы, я глянул на садовника – тот вздыхал, оглаживая и поправляя поломанный куст белых роз. Розы жалко, конечно. Но я не нарочно, темно было.