Шахтеры брели еще почти час — Егор то и дело доставал будильник и поглядывал на стрелки. Последним пробрела грустная семья, главный и несколько мелких, дети. Все были впряжены в грубые волокуши, перемещавшиеся по рельсам с нестерпимым скрежетом, который звучал в тоннеле еще долго.
— Получается, что мы зря идем? — с надеждой спросил Егор. — Бесполезно?
С потолка капала раскиданная взрывом вода, воздух был пропитан влагой, хорошо, что хоть не очень холодная.
Два раза отдыхали. Раскладывали спальники, спали по очереди. Егор зажигал медленные свечи, одну впереди на рельсе, другую позади, и мы отдыхали в коконе света.
Потом ни с того ни с сего я вдруг почувствовал, что плачу. Глаза заполнились слезами, они стекали по щекам, за ворот куртки, при этом почему-то были холодными и неприятными. Я терпел, и слезы и зайцев, но, когда слезы потекли уже совсем по спине, я рыкнул и вскочил.
В дверях стояла Алиса. Взволнованная, в красной куртке, в воде почти по колено, рукава засучены, на голове повязка. Сабли на поясе не хватало, а в остальном очень ничего, видел такое в журнале, предводительница пиратов.