— Те самые, — как ни в чем не бывало, продолжил генерал, — что со своей группой накрошили просто кучу Непримиримых, но каким-то макаром умудрились сами «засветиться». К счастью, только вы двое, а не вся группа.
— Нет, уж очень его тут все уважают. Да и побаиваются, не без этого. Две сотни отличных бойцов, да с толковым командиром — в здешних краях сила немалая. Вот никто на рожон и не лезет. Даже Атмаджа-эфенди с ним считается.
— Запомни, лейтенант, я тебе ничего не говорил. Ты — ничего не слышал. То, что там у вас происходит, — не просто так. Очень скоро все изменится, изменится очень круто. И пока еще есть время, мы готовимся к этим изменениям сами и готовим всех, кого можем, на кого хватает сил: десантники, горно-штурмовые части, армейские разведроты и разведбаты… Даже ты готовишь, хотя и не понимаешь зачем. Продолжай готовиться сам и готовить людей. И жди. Понял?
— Машалла, — коротко бросаю я в ответ.
— Толя, а это что за хлопцы? — поинтересовался я у увлеченно расписывающего события последних дней Курсанта.
По тону Костылева сразу становится ясно, что шутки кончились и слова его стоит воспринимать предельно серьезно.