— Лет сто назад, может, чуток поболе, придумали немцы французские синематограф, — Шурик наконец-то уселся, запахнул куртку вокруг слегка уменьшившейся фигуры и разорвал первую пачку чипсов. — Или, по-нонешнему, кинотеатр. Мы в нем сейчас и сидим. Вон та штука называется экран, по ней картинки бегут. Ящики в углах зовутся колонками, из них звук идет. Актеры в Москве или еще где живут, представление уже отыграли, денежку собрали, и по кабакам друг дружке в любви да взаимном уважении признаются. Только их игру ушлые розмыслы на пленку записали, купцы сюда привезли, хозяева местного кинотеатра пленку купили и теперь людям показывать за деньги станут. Чего непонятно, спрашивай.
— Усе упирается в денежку, — философски вздохнула ведьма. — Амуниция дорогая, инструкторов нет, шарики с краской и те из Москвы везти приходится.
— Да нет, не только, — демон отвернулся обратно к окну. — Есть причина для щедрости. Слушай, не отвлекай? Я тебе о серьезных вещах рассказываю.
— Есть. По вторникам и пятницам собираются, в семь часов.
Крушение устоявшейся системы ценностей для Аллы выразилось в сообщении садовника, попросившего ее унять непонятную активность толстого племянника. Женщина поначалу даже не поняла, о ком идет речь. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы осознать — недавно нанятый служащий говорит о Шурике.