Шурик уже понял, что первоначальные планы пошли насмарку и хотя бы часть правды придется выложить. Не хочется, а выбора нет. Врать у него получается плохо — сразу уши красными становятся, вся семья эту примету знает — раз так, нужно говорить честно.
— Стой, — встрепенулся монах. — Я с вами!
— Я-то как раз не ищу, — открестился Мозг.
Боди издал невнятный звук, не зная, каким образом выразить свою мысль. Ему хотелось сказать сразу так много — отвести подозрения, спросить, почему собеседница вырядилась в таком странном стиле, поинтересоваться, где сейчас демон и чем он занимается… Получилось плохо. Беседовать с ведунами на мирные темы ему приходилось редко в силу специфики службы.
Снаружи творилось действо, в милицейских протоколах называемое массовой дракой. Трое скинов против четырех сатанистов, один из которых слегка помят. Мозг поймал себя на неуместном для православного священника чувстве, отметив, что с довольным видом смотрит на побивающих друг друга идеологических противников. Шпану он недолюбливал, пусть хоть ежедневно в храм ходит и поклоны бьет. Скинов было поменьше, но они брали умением, опытом и извлеченной неясно откуда железной цепью. Однако дравшиеся на стороне их противников потасканного вида девицы успешно вносили в ряды «арийского воинства» сумятицу своими накладными когтями и дикими завываниями, мешая достижению окончательной победы. В целом сатанисты проигрывали, наполняя душу боевого монаха покоем, миром и легким ощущением счастья.
— Вообще-то, Павел Валентинович, я по делу зашел. Слухи слухами, но хотелось бы посмотреть, чем вы тут в действительности занимаетесь.