Шестнадцатый рубеж — прохождение на время большого здания, похожего на лабиринт, и обезвреживание многочисленных минных устройств — был дополнительно усилен тремя группами боевых дронов, которые, правда, несли вместо нормального оружия парализующие заряды.
— Ну, смотри, как бы лишних вопросов не было.
— В любом случае, надо все обдумать и тщательно взвесить все моменты. Иначе рискуем наломать таких дров… Понимаешь… — Исаковский всегда, когда сильно волновался, в разговоре с государем переходил на «ты», что в общем соответствовало отношениям старых друзей. — Цивилизация не оставила ни оружия, ни техники. Только культурные ценности. О чем-то это говорит? Представляешь, как будет смотреться то, что мы используем это место как проходной двор? Демов раздавим в любом случае. Спокойно, не торопясь вычистим сначала космос, потом воздушное пространство… И ты получишь свой суд. Как сказано у классиков: «Самый справедливый суд в мире». А это… это пусть пока полежит.
— Карачун козлу, — вынесла вердикт Клава. — Эта фифа ему телогрейку-то быстро выпишет.
Свет Таонай только-только позолотил вершины пиков, когда они остановились у кромки уходящей вниз скалы и, взявшись за руки, запели. Неожиданно негромкий речитатив вдруг резко усилился, словно включились невидимые динамики. Мириады цветов хайо, всплывшие из глубины океана на поверхность, будто подчиняясь призыву, начали отрываться от воды и подниматься в воздух, образуя пока еще белый туман над темной водой. И когда лучи светила, наконец, встретились с цветами, облако словно взорвалось всеми оттенками красного и розового цветов.
Питер Хант чуть дернул заплывшей щекой, но смолчал.