Белов открыл еще несколько бутылок и банок, и все были непригодны, Белов отбрасывал их с видимым отвращением.
Егор вертел головой, сверялся с картой и с записками, но нужный дом не проявлялся, и я думал, не пора ли найти что-нибудь другое, поближе и поспокойнее…
Он сидел. Совсем как живой, даже голова не болталась, видимо, его костюм был снабжен шейными пружинами. Егор попал ему в нагрудник. Егор не очень разбирался в оружии, но почему-то он очень любил пули с урановыми сердечниками. И заряжал их часто. А еще двойной порох. Для усиления. Так вот, пуля не смогла пробить грудную пластину летуна. Она врубилась в нее и застряла, расплескав по сторонам пластик, как густой кисель. Или как жидкое железо, даже на ощупь я не смог определить, что это за материал. Но он смог остановить пулю. Такую, какую не смогло бы остановить ничто.
Много белого, наверное, лаборатории и должны так выглядеть. У Доктора было все по-другому, грязновато. А тут полированная сталь. Инструменты. Несколько столов, операционных. А вдоль стен приборы. Банки с кровью в прозрачных шкафах. Микроскопы. Пилы. Топоры. Необычные китайские формы, мне кажется, такие держать не очень удобно. Вообще есть чем разжиться, технология высокая. Лекарств наверняка много…
Белов направил камеру на небо, она принялась бродить меж облаками.
И протянул линии от клеток к дирижаблю. Подумал и добавил на дирижабль крест. Толстый, с квадратными сторонами.