А Егор никак не мог подняться. Уцепился за спинку, пальцы соскальзывали, подтянуться не получалось. Кольцо смыкалось.
Егор прищелкнул языком, оторвал кусочек лапши.
Кроме того, почти половина стен оружейного отдела оказалась увешана вообще непонятно чем. С виду вполне себе настоящие штурмовые винтовки, пистолеты и даже револьверы, в отличном качестве, смазка еще сохранилась, пахнут по-боевому, я заинтересовался, сбил замок.
Все присутствующие почему-то посмотрели вверх, а затем на желтого Гейнца.
За дверью обнаружилась большая квадратная комната, наверное, даже зал. В одном углу стояло высохшее дерево, кажется, елка. Желтая пожухшая хвоя, а в ней игрушки. Шары блестящие, белые снежинки, вырезанные из пластмассы, сосульки из стекла. В другом углу скучал снеговой человек, слепленный из трех шаров. Ненастоящий, конечно, из бумаги, от времени пожелтевшей и ссохшейся. Скелет снеговика, вот как. Но раскрашенный как полагается, глаза угольком, нос поникшей морковкой.
Вход был завален мусором, и вокруг мусора много скопилось, по нему мы легко взобрались на второй этаж, пробрались внутрь. Мне показалось, что этот дом строили для детей – настолько узкие коридорчики, маленькие двери и вообще все совсем миниатюрное, что мы, люди, в общем-то, не богатырских размеров, и то протискивались с трудом, кроме того, за годы запустения в коридоре, как это водится, скопился хлам, и до нужной комнаты мы пробирались почти по колено.