Не получилось, каждая ступень оказалась покрыта толстенным слоем льда, уцепиться не за что. Ножом лед не отковыривался, пришлось колоть прикладом. Куски били по голове. Так я поднялся на три ступеньки, когда почувствовал запах. В трубе воняло. Не обычной нашей мерзостью, приятным. Цветами, травой… В канализационной трубе не может пахнуть цветами и травой! Никак. Особенно зимой. Или у меня что-то с головой, или…
Никто нас никуда препровождать не собирался. Летающий человек приблизился, я смог разглядеть его. Немного, глаза останавливались, все мышцы коченели, а в глазах ведь тоже мышцы, человек – сложная машина…
Вдруг я догадался. Пистолет не предназначался для боя, пистолет предназначался для последнего желания. Для самоубийства. Предусмотрительны были пращуры, на каждую ситуацию у них имелась отдельная вещь.
– Так! – почти крикнул я. – Слушай, болван! Слушай! Твой отец спас мне жизнь! И сам погиб! А перед смертью он завещал мне, чтобы я о тебе позаботился! И я о тебе позабочусь! Мне плевать, что ты хочешь в своего вонючего слона! Плевать! Ты будешь делать то, что я тебе говорю! Идти, когда я говорю, жрать, когда я говорю, и не срать, когда я не говорю. И если я не скажу, ты не сдохнешь! Даже если тебе оторвут башку! Ясно?
Оружие имеется. В коридоре валяется двустволка, патроны остались. Хватит. Главное, выйти к слону. А из слона до подземного магазина. Там засяду поплотнее, расставлю палатку в отдел снаряги… Двойную палатку, и еще настоящий спальный мешок, на пуху полярных птиц, я никогда не видел этих птиц, но там было написано, что этот пух – самый теплый в мире, в этом пуху спят на снегу и не простужаются. Запасы там есть, свет… Свет мне теперь не нужен, зато похоронный набор… Интересно, есть ли набор для слепых? Что полагается слепым? Палочку для ощупывания дороги перед собой?
А нога не болит. То есть совсем не сильно, скорее чешется. А ухо, наоборот, то, что осталось, распухло здорово. И дергает. Получается, что Алиса не помогает. Вон она рядом, а ухо рвет. А нога сама выздоровела, получается?