Я сел, положил на колени карабин. Вряд ли это случайность. Между трясом и падением бутылки прошло минут пять. Точно не случайность. Все бутылки, что могли упасть, упали. Значит…
– Через полчаса выходим, – сказал я. – Север нас ждет, падем в его студеные объятия.
– Они раньше всегда поодиночке, всегда поодиночке… – с отчаяньем проговорил Егор.
– А если у всех у них память стерло? Вот как у компьютеров – они ведь сгорели все от какого-то импульса. А если людям тоже память стерло? Тогда, может, все не так уж давно случилось…
Придется забыть. Обо всем, о чем мечталось. О Кнопке. О Предназначенье. С другой стороны, может, в этом оно и заключалось – Предназначенье. Что, если я неправильно его понял? Думал, что именно я должен все это остановить, положить Предел, ну и так далее… А что, если Предназначенье мое заключалось в том, чтобы…
Папа стал мяукать громче, назойливо и противно, а потом подполз ко мне и стал грызть пальцы на левой ноге.