Летун не пошевелился. Я наклонился и попробовал снять шлем. Не получилось. Шлем сидел плотно. Тогда я заметил систему защелок и два рычага, справа и слева, чтобы снять, надо потянуть за оба.
Китаец кивнул и стал рисовать еще что-то. Я заглянул через плечо. Дирижабль, но не снаружи, а как бы изнутри, разрезанный пополам. Акира нарисовал вход – обозначил его замком. Затем прерывистой линией обозначил дорожку и крестик в конце. Видимо, путь.
Но койки решили обождать. Запрыгали бутылки. Стеклянные банки, вся железная и пластиковая мелочь, которую мы не успели закрепить накануне, заплясала.
– Отчасти. Только души у них нет почти, мало. Вот они и уродуются. Плохо, что на поверхность лезут. Внизу тоже не в порядке…
– Раньше тут ничего такого… Никогда. А теперь… А ты как тут оказался?
Егор пустился в рассказывание историй, я слушал. Рассказы – это хорошо, они увеличивают объем мира. Оказывается, в роду Егора были не только дельта-операторы, но в самом дальнем времени еще и часовые мастера, это не наверняка, но каждый из мужчин в его роду испытывал к будильникам приязнь.