— Вечером я его ждал. Не приехал. Теперь-то я понимаю — лавина.
— Да насчет всего, — сказал я. Как видите смотаться вам не удастся. И на крыше больше торчать незачем. Верно?
Дитя открыло было рот, но дю Барнстокр сделал неуловимое движение, и рот оказался заткнут большим румяным яблоком, от которого дитя тут же сочно откусило.
— Аминь, — вежливо закончил дю Барнстокр.
— Господи, Петер, — проговорил он, — на вас лица нет…
— А из того, что он говорил, вы не помните ничего странного?