Выругавшись на авторов за излишнюю метафоричность, я уставила кончики пальцев на сапог и с выражением прочла начальную формулу.
— Что — ну? — хором спросили Перворожденные.
И кажется, Рихтер понимал это не хуже меня. Чувствовал, что читает лишь то, что книга разрешает ему читать; в глазах у него, по крайней мере, совершенно не отображалось удовлетворения от решенной до конца задачки. Не то чтобы эта невозможность выяснить истину до конца как-то раздражала его или он видел в этом урон своей профессиональной гордости, — но не надо было быть дипломированным эмпатом, чтобы понять: мой «Справочник» вызывает у магистра некоторую тревогу. Причем базирующуюся исключительно на том, что не все здесь понятно до конца.
Плитка под ногами была скользкая, так что я ничуть не удивилась, когда в один прекрасный момент стершийся каблук на левом сапоге подстроил мне очередную пакость. На бегу я поставила ногу чуть-чуть набок — этого достало, чтобы поскользнуться и упасть, причем очень неловко, на не вовремя подставленное колено.
— Ну если вон тот экземпляр согласится поделиться своими зубами…
Я обернулась. Там, почему-то не замеченный мной с порога, сидел рекомый Хельги в компании с пузатым кувшином. Вид у обоих был серьезный и вдумчивый: похоже, они не собирались расставаться до тех пор, пока окончательно не удовлетворятся друг другом. Судя по тому, что меня все-таки узнали, момент расставания был еще далек.