– Вы бы лед приложили, – участливо сказала она, – а лучше бы к врачу обратились, не то останетесь без своей любимой игрушки.
– Я коллекционер. – Сандерс испытующе посмотрел ей в глаза. Кой черт! Этот взгляд может означать только одно, или все его женщины ему приснились.
Сандерс допивал кофе, размышляя, что, видимо, это его последняя в жизни чашка. Он посмотрел в окно, за которым парили глидеры, сквозь дымку виднелись силуэты башен и далеко внизу поджидали свои жертвы уличные бандиты, клановые боевики и просто отморозки, которым все равно кого мочить, лишь бы мочить. Ну что ж, будет звезда на мемориале у главного входа в Контору. Вилкинсон выпьет за упокой грешной души Счастливчика Сандерса, которому наконец-то счастье изменило, помянув недобрым словом русских. Сюзи, может быть, всплакнет, и все. Финита… Бросить все и подать прошение об отставке? Вот прямо сейчас, через Уолша! Нет, не годится. Кажется, этот носорог всерьез рассчитывает на него. Ишь ты, аж светится.
– Господин Сигевару, пусть он не огорчит предков, задержавшись на этом свете, с недавних пор не признает запреты на оружие, – стуча зубами, выговорил метрдотель.
– Дурачок, – Флоранс чмокнула его в нос, – я добавлю нейтрализатор, и через час действие либелиума кончится. Но ты эту ночь не забудешь никогда.
Заряд плазмы по касательной ударил его машину. Глидер завертелся, теряя скорость, врезался в нагромождение каменных глыб, проехал несколько метров, поднимая пыль и щебень, и замер.