Болела голова. От шума и жары; а вернее всего, сказывалась бессонница. Перед выходом из посольства она приняла болеутоляющее – без особого результата. Ломило в висках, краски были слишком яркими, а звуки – слишком резкими. Хотелось задернуть шторы, выключить звук и забыться хоть на час. Скорлупа отсюда не просматривалась, это она знала с самого начала, но все время чудилось: Скорлупа сжимается в кулак. Скоро мост, и челнок, и толпа окажутся в пористом карантине, он сомкнется, пожирая пространство, безвредный для туземцев – и выдавит чужаков-инородцев в открытый космос, как гной из прыща. Или того хуже, пренебрежет доктором ван Фрассен и Артуром Зоммерфельдом, оставив их здесь вдвоем – ждать, когда за тобой вернутся, и понимать, что не вернутся никогда.