Берег, узкая полоска песчаного пляжа. И вновь – буйство тропической зелени. Сплошным ковром она уходила на десятки и сотни миль во все стороны, сколько хватало глаз.
Встав, Регина направилась к кофейному автомату.
Уходи, злилась Регина. Убирайся. Или я покажу тебе, как работает климатизатор. И аптечка. И пылесос. И у тебя будет цивилизационный шок. Это страшная штука. Мне герцог Оливейра рассказывал.
– Лучшие в мире слова, – Каджар-хабиб привстал, что далось ему с трудом, – принадлежат его величеству. Это неоспоримая истина. Но плач моего сердца принадлежит женщинам. Так и живем, моя госпожа: лучшее – владыке, сердечное – вам…
– Я так рад, – сказал Рауль Гоффер. – Нет, ты не поверишь. Я так рад, что ты наша…
– Мы повздорили. Я чуть не атаковала его – телепатически. Мне было двенадцать лет… К счастью, я была под «Нейрамом». Похоже, Рауль сильно испугался. Этот страх остался в его памяти навсегда. Сейчас, после травмы, он прокручивает его раз за разом. Спорит со мной, доказывает… Я не знаю, почему так произошло. Должно быть, он о чем-то спорил с носильщиком, перед тем как тот напал на Рауля. Два спора, две атаки, два страха… Это каким-то образом наложилось.