Они стояли на мосту, у павильона, готового к приему владыки. По краям моста толпу сдерживала стража, не стесняясь охаживать самых ретивых древками копий. В павильоне, время от времени таская со стола то изюм, то ломтик вяленой говядины, возился техник посольства. Рамка связи с челноком была настроена давным-давно, но техник все подкручивал верньеры, делая озабоченный вид. Иначе прогонят, а говядина – пальчики оближешь…
Он не знал, сколько прошло времени. Наверное, много. Временами он задремывал, не меняя позы. Снилась мама. Совсем молодая. Она смеялась и превращалась сперва в мать Регины, а там и в черноволосую красотку; кажется, учительницу из интерната для телепатов. Женщины были большие-большие, а Ник был маленький-маленький. Он цеплялся за букет цветов, не желая отдавать его мамам, и уж тем более красивой брюнетке. Он знал – попади букет не в те руки, и стоять Николасу Зоммерфельду на перекрестке дорог, по колено в снегу, глядя на пикирующие самолеты, а не на парусную яхту, выплывающую из мерцающей тьмы космоса…
– Запрещаю! Мы уже связались с 3-й исследовательской группой. Кауфман обещал пробить ситуацию по своим каналам…
Известие, что Бритва проигрался в пух и прах, влез в долги и куда-то пропал, не удивило доктора ван Фрассен. Но Юсико, обиженная равнодушием подруги, не успокоилась на достигнутом.
– По документам Рауль Гоффер сейчас строит рабочий поселок на Титрезе-IV. В отличие от Бернарда Кауфмана, который руководит группой на необитаемом, не представляющем особой ценности Шадруване. Который в свою очередь числится в планетарных каталогах совсем под другим названием. Вы понимаете, почему?
Поверхность кресла выглядела губчатой и рыхлой, как рассохшаяся микропорка. Коснись – рассыплется мелкой трухой. Пресс продолжил движение, гоня к полу слоистую дымку – все, что осталось от несчастного толстяка. Взвесь молекул? Атомов? Элементарных частиц? Дымка слоем жирной копоти легла на пол; вдавилась, всосалась…