И век буду помнить, что ушел и оставил тебя одну. На мне вина. И тут ничего уже не поделаешь. Совсем ничего… Гореть мне в аду!
Оля ничего не знала о моем происхождении. Со слов Зинаиды я знал, что девушка категорически отказалась доносить на меня ей, сказав, что больше шпионкой быть не хочет, «хучь убивайте, Зинаид Михалн!».
Когда мы с Зинаидой вышли из больницы, я испытал странное ощущение. Смесь облегчения и тревоги. Облегчение – потому что я прошел через что-то вроде Чистилища, чтобы с чистой совестью отправиться дальше… куда? В рай? В ад? Пока не знаю. Вот потому и тревога. Что ожидает впереди?
Сюда Петю пристроила знакомая из горкома комсомола, полезная женщина со связями. Но терпеть выходки этого парня Зинаида Михайловна больше не хотела. Черт с ней, с этой бабой, – обойдется и без нее. Есть знакомые и покруче. Большой потери не будет.
Зинаиде было очень приятно, когда Михаил с неподдельным восторгом и уважением смотрел на нее – красивую, стройную… молодую женщину.
Адвокат кивнул, встал с лежака и, подойдя к двери, дважды врезал в нее кулаком. Дверь тут же открылась, и я подумал, что сержант все это время стоял и подслушивал у зарешеченного окошка. И я этому ничуть не удивляюсь.