— Голова у меня на самом деле как пробкой набита, — проговорил он. — Излагать мне нечего. Это же все бред какой-то. Я только одно понимаю: тебе прямо сказали — сворачивай свою тему. Мне ничего не сказали, но устроили такую жизнь…
Это был удар. Малянов молчал, чувствуя, что лицо его заливается краской.
Вечеровский с легким стуком поставил чашку на блюдечко, а блюдечко на стол рядом с собой.
— Мне лакомых кусочков не подбрасывали, — сказал Малянов угрюмо.
— Слушай, — сказал я. — Если все это так, какого черта тут вообще разговаривать? Да провались они, мои М-полости… Выбор! Да какой тут может быть выбор?
— Писать хочу, — ясным голосом объявил мальчик.