— Дурак ты, — сказал Вайнгартен коротко и спрятал книжку.
— Это что такое? — спросил Игорь Петрович, насторожившись. Души человеческой снова не было в его голосе.
— Фил, — сказал я, — а ты что — тоже под давлением?
— Несколько вопросов с вашего разрешения.
Она мельком улыбнулась и, повернув голову, через плечо посмотрела во двор. Шея у нее была длинная, гладкая, разве что несколько худая. У Малянова создалось еще одно впечатление, а именно, что эта шея создана для поцелуев. Равно как и ее плечи. Не говоря уже об остальном. Цирцея, подумал он. И сразу же добавил: впрочем, я люблю свою Ирку и никогда в жизни ей не изменю…
Он вскочил и огромный, как дирижабль, унесся на кухню. Из крана над мойкой с ревом устремилась вода.