Затих. Но дышал. Дышал ровно и спокойно. Я стоял у стекла и молча глядел. И сразу заметил, как начиная с ног по его телу пошли волны мелкой дрожи. Константину было плевать. Он сонно улыбался. Его грудь вздымалась все реже. Константин уходил…
Болезнь я победил. Примерно за сутки. Причем последние десять с чем-то часов я вообще не помнил! Но свет горел. Оба рычага слушались. Как раз, когда очнулся, кормильня выдала еду – стандартный набор, вместо рыбы поверх хлебного бруска лежал небрежно отрезанный кусок колбасы. Кровяной колбасы, кажется. Пахло очень вкусно.
Упавшая ладонь плеснула в обжигающе холодную воду. Пальцы заскользили по твердой шероховатой поверхности. Щербинки, сколы, широкие трещины. Я лежу на бетоне… на старом потрескавшемся мокром бетоне. Такого пола в моей квартире нет. Я не дома… да у меня в гараже покрытие на полу в разы лучше, чем это убожество.
- Чего выискиваешь? – рявкнул недовольно старик. Понять его раздражение можно легко – собеседник игнорирует его, таращится на окно, что-то щупает.
- Тебя не убедить – тяжко вздохнула Аня, понявшая внутренним безошибочным женским чутьем, что все ее слова бессмысленны – Спасибо за переданную посылку, Гниловоз. Передам всем, что тебе можно верить. Удачи.